"Раздевали, татушки мои смотрели". Артем уехал из Мариуполя в "ДНР", а потом и из России. Он рассказывает о том, что происходило на границах

После начала войны и осады Мариуполя российскими военными десятки, если не сотни, тысяч людей из Украины оказались на территории самопровозглашенной “ДНР”. Кто-то остался там, кто-то уехал в Россию, а кто-то потом уезжал и из России.

Украинские власти говорят, что их вывозят принудительно, и называют это похищением. По оценке мэра Мариуполя Вадима Бойченко, на территорию России уже “насильно вывезли” 31 тысячу мариупольцев. Рассказывают, что людям в “ДНР” приходится проходить через так называемые фильтрационные лагеря – места, где людей допрашивают, снимают отпечатки пальцев и проверяют на предмет связи с военными. “Мы знаем, что все больше организовывается фильтрационных лагерей в разных местах. Раньше был в Новоазовске, сейчас в Докучаевске, Мангуше. Правоохранители или люди с выразительной проукраинской позицией не проходят лагеря, их могут отправлять дальше в Донецк”, – рассказала Настоящему Времени Татьяна Игнатченко-Тюрина из Донецкой областной администрации. Российские власти уверяют, что насильно никого не вывозят, и называют это “эвакуацией”.

Свидетельств того, что на самом деле происходит на границе, пока немного: люди, оказавшиеся в России или оставшиеся в Донецке, часто не имеют возможности рассказывать что-то. Многие уехавшие говорят, что уехали в сторону России не из идеологических соображений и не из-за похищений: это была единственная дорога, по которой можно было выехать из-под обстрелов.

Настоящему Времени удалось поговорить с Артемом, который прошел эту дорогу из Мариуполя в “ДНР”, а затем в Россию. Из России он уже уехал в Европу и рассказывает о том, как ему удалось выбраться, о чем его спрашивали силовики “ДНР” и российские спецслужбы и почему он не захотел остаться в России.

“Вплоть до 20 марта район в Мариуполе, где мы жили, бомбили не переставая. В районе 15-х чисел начались уличные бои именно под моим домом.

У нас уже вынесло все окна вместе с балконом, то есть балкон вырвало уже.

От снарядов все сыпалось. Прилетевшие снаряды ломали все ветки, и мы их ходили собирали. Спали в куртках, потому что окна выбиты. В квартире было −11. Все больницы были уже разбомблены“.

18 марта около 13:00 мама Артема и его брат решили подняться из подвала в квартиру, чтобы взять еды и сходить в туалет. Артем остался в подвале, так как ему было “лень обуваться”. Вскоре он услышал два взрыва. Услышав что-то про шестой этаж, где и была их квартира, он в спешке обулся, побежал наверх и увидел лежащего в крови брата. 16-летний Максим скончался через полчаса у него на руках. 20 марта Артем, его мама и соседи по подъезду решили бежать.

“Перед нашим побегом всю ночь была перестрелка из дома в дом. С танков. После этой ночи мы поняли, что от дома уже ничего не останется. И мы всем подъездом побежали.

Есть семьи, которые не рискнули бежать, и с детьми тоже не рискнули, потому что с детьми бежать опасно было. Битва была в самом разгаре. Никто снаряды и мины не отменял. Не все решались на такое.

Из Мариуполя на тот момент мы бежали в сторону “Орленка” (детский лагерь – НВ), там есть спуск к морю. И вот мы добежали, там уже много людей было. Мы сгруппировались и спустились вниз. И все вместе до блокпоста шли. Километров восемь-девять.

Были голодные, по 20 килограммов уже все потеряли, еще и с сумками тяжелыми. Для нас это казалось очень долго. До блокпоста дошли, военные встретили, начали мужичков проверять на какие-то военные признаки. Например, отдача от оружия на плече. У военных такие следы есть, и они по ним проверяли, связаны ли мы с военными. Потом смотрели документы, задавали вопросы. И мы пошли стоять в очередь на автобус. Автобус вез уже в фильтрационные лагеря.

Вообще всех по-разному везли, от блокпоста зависит. Кого-то в один город, кого-то в другой. Лично нас отвезли сначала в город Безыменное, там нам дали перекусить. Хлеба. И варенья. В тот же день нас отвезли в Новоазовск. Там мы ночь переночевали, и потом мы направились в конечную точку Старобешево. Это там, где фильтрационные лагеря.

Там такой актовый зал. Миллион людей, животных. Мини-зоопарк такой. Мы в актовом зале жили. На полу спали, потому что на сиденьях же не поспишь нормально. На полу можно хоть куртку какую-то расстелить. Родители, у кого есть дети маленькие, их в какой-то садик отвезли. Там, наверное, были лучше условия. Наверное, там кровати есть.

Там тебя вносят в базу данных “ДНР”. Берут твои отпечатки, фоткают тебя со всех сторон, по росту фоткают – там линейка с ростом. Спрашивают документы, вносят документы в базу и потом тебе дают корешок – бумажечку, с которой ты можешь въехать в Россию. То есть тебе дают выбор: либо в Россию, либо остаться в “ДНР”. В Украину ты никак не попадешь, потому что путь в Украину, во-первых, отрезан, во-вторых, на пути там бои продолжаются.

Из-за того, что в Старобешево день по 300 человек завозят, я там четыре дня сидел. Кто-то из знакомых за один день проходил, отпечатки сделал – и его уже отвезли в Россию. Или куда он там хотел.

Был такой момент, что подходит ко мне чувачок в форме, типа: “Можешь ко мне подойти, поговорить? Возьми с собой телефон и паспорт, мы пойдем поговорим”. Они выявляли, связан ли я как-то с “Азовом”.

Отвели, начали задавать вопросы, знаком ли я с кем-то из “Азова”. “Как ты вообще в Мариуполе оказался?” – у меня прописка не мариупольская. И в каком году приехал, есть ли знакомые, которые служат или которые в полиции, МЧС. Вообще из каких-то таких органов рабочих. Я им ответил: нет, нет, нет. И все, меня отпустили. Ну и телефон мой посмотрели, не знаю, что смотрели, но отпустили меня.

В плане адекватности условий и нормы там так себе условия. Дошираки, печенье, чай. Но если учесть, что в Мариуполе мы сидели в подвале и вообще голодные 20 дней, только на меде жили, то я с кайфом кушал тот же доширак. Был комендантский час, и когда привозили новых, то почему-то они окружали и не давали выходить. Но вообще выпускали, мы ходили на вайфай, там можно было выходить в магазин, если у тебя рубли, конечно, есть.

Четыре дня мы в очереди ждали, чтобы пройти фильтрацию эту. Ждали потом автобусы, но так и не дождались, мы на такси уехали до таможни. На таможне нас встретили знакомые. На таможне тоже раздевали, татушки мои смотрели (по различным свидетельствам людей, которых досматривали российские силовики, часто они ищут татуировки в виде тризуба – основного элемента герба Украины, российские военные считают такие отметки знаком причастности к вооруженным силам – НВ). Документы, вещи проверяли.

Чтобы из России выехать, желательно иметь загранпаспорт. Я через Финляндию выехал.

До того, как мы доехали до Финляндии, нужно было еще пройти русскую границу. А чтоб ее пройти, нужно пройти ФСБ-допрос. Там уже посерьезнее допрос, это не как в “ДНР”. Там ФСБ ищут прямо каких-то агентов из России и в Россию. Они не задают какой-то конкретный вопрос, хотят выявить, врешь ты или нет.

Заходишь в комнату, четыре мужика там стоят, взрослых таких, устрашающих. Трое разговаривают, один просто наблюдает за мной. За поведением, наверное, как я реагирую после своих слов. Трое других очень сильно грузят вопросами, что меня аж типает, я дергался от нервов. Они грузят, грузят. Нет каких-то конкретных, но на каждый вопрос задают еще, глубже и глубже копают, чтобы понять, правда или нет.

Я заранее удалил всякие переписки и фото, вдруг бы они “докопались”. И он спрашивает: “А почему удалил, почему это сделал, неужели не сидишь в соцсетях”. Я отвечал: удалил потому, что новая сим-карта. А он продолжал: “А зачем ты вышел из аккаунта? Почему ты удалил телеграм?”

Я говорю, потому что меня предупреждали о возможной опасности, аресте. “Это кто тебя предупреждал?” Вот так и пытаются найти, что я скрываю. Спрашивали: “А почему ты не захотел остаться в лагерях, почему в Европу едешь?” Я говорю, извините меня, но я там четыре дня на полу спал и нас кормили дошираками, вы считаете, что я захочу там остаться? Он говорит, у нас в России есть другие лагеря, в которых хорошие условия. Извините, говорю, спасибо, промолчу.

Там каждый отдельно заходит в кабинет, и каждому отдельно нужно ждать свою очередь. Других тоже по полтора часа вот так вот где-то грузят жестко.

И еще интересный факт, собака, которая проверяет наркотики на таможне, чтобы мы не провезли ничего. У собаки была буква Z выбрита, как прическа. У них на кружках Путин нарисован, там такие фанатики Путина. Я себе пообещал не оставаться в России, потому что Россия, ну это же помойка полная. Там же сейчас репрессии, санкции и вот это все. Я не хочу там оставаться“.
“Раздевали, татушки мои смотрели”. Артем уехал из Мариуполя в “ДНР”, а потом и из России. Он рассказывает о том, что происходило на границах
#Россия #Украина